Когда девушке стало ясно, что дальше восьмого заслона чужая атака не пройдёт, она слегка расслабилась.

Перед глазами всё плыло, но Алиса нашла в себе силы ползком добраться до кровати, чтобы ухватившись за её край, втащить своё тело на мягкую перину. Удалось это, конечно, не с первого раза, но Алиса справилась.

Если сейчас она ничего срочно не предпримет — атака на её разум снова повторится, как только враг переведёт дух. Его возможностей она не знала, да и не нужно это было. Достаточно того, что её собственные силы таяли, как грязный весенний снег под внезапно выглянувшим солнцем.

Было совершенно очевидныо, что неизвестный менталист восстановится гораздо быстрее её и снова повторит попытку влезть в её голову.

Этого допустить было нельзя.

Прикрыв глаза, Алиса до крови закусила губу, чтобы боль хоть ненадолго отвлекла её от навязчивого шёпота, который снова начал усиливаться.

— Зря ты это затеял, — со вспыхнувшей злобой прошипела девушка, формируя в своём сознании «Иглу».

До этого момента девушка никогда не сталкивалась с менталистами в прямом противостоянии, стараясь их избегать. Вот только в этот раз так не получится.

Она не сможет постоянно держать защитные заслоны, поскольку это вымотает её быстрее, усилив последующий откат в разы. И убраться отсюда подальше она тоже не сможет, ввиду запертой двери и решёток на окнах.

— На кой чёрт вы вообще меня закрыли, идиоты?

«Игла» в её сознании вышла на загляденье. Сотканная из дымчатого хрусталя, переливающаяся разными цветами радуги, тончайшая и смертоносная. Неплохо, для первого испытания.

Оставалось только протянуть воображаемую артерию, на несколько секунд соединяющую её разум с разумом того, кто так настойчиво и бесцеремонно ломился в её сознание.

В тот момент, когда рухнули её бастионы, Алиса почувствовала чужую злую радость. Сил доставало только на то, чтобы направить «Иглу» в сторону врага, придав ей максимальное ускорение.

Воображаемый свист может Алисе и привиделся, но вот последовавший следом яростный крик она услышала во всех диапазонах. Именно этот крик и отправил её снова в беспамятство.

Глава 20

'В ситуациях, когда от скорости принятия решений зависит жизнь, в дело вступают намертво вбитые рефлексы, которые достигаются только путём тренировок и постоянной нагрузки.

Правильной нагрузки, разумеется.

В ситуациях, когда такие навыки отсутствуют, а удача не спешит вмешиваться, случается чья-то смерть. Как правило, твоя'.

Эти слова Тумана, почему-то,врезались Пете ещё в момент их первого произнесения, а сейчас неожиданно всплыли в мозгу перед лицом возникшей опасности.

За мгновение до того, когда огненный вал был готов обрушиться на Петра, парень уже не успевал как следует проанализировать ситуацию. Было уже бесконечно поздно что-то там анализировать. За него это сделало собственное тело.

Вся сила, которая в этот момент была заточённой у него в каркасе, мгновенно хлынула к ладоням, а пальцы на предельной скорости начали формировать один из начальных конструктов, знакомых каждому одарённому.

Единственный правильный в этой ситуации конструкт.

Когда есть время на планирование и анализ, нерациональное использование собственного резерва — показатель глупости и бездарности одарённого. Не должен маг допускать полного опустошения своего каркаса, поскольку пустой боец — мёртвый боец.

Не должен!

Но вот в таких ситуациях Полозов считал это вполне оправданным, по крайней мере для себя.

Да, можно оказаться без крупицы силы перед новой угрозой, нейтрализовав текущую. Но остаться живым. А уж там как судьба распорядится…

Есть руки с ногами, есть голова, есть умение обращения с оружием. Есть родовой дар, в конце-концов, как в Петином случае. Есть всё, для того, чтобы если не выиграть, так хотя бы покинуть поле боя относительно целым, чтобы иметь возможность зализать раны и снова вернуться.

В момент, когда стена огня уже готова была обрушиться на парня, Полозов почувствовал, как его волосы нагрелись настолько, что ещё немного, и они вспыхнут, словно факел от ужасающей температуры.

Больше медлить было нельзя.

Уже на ходу, когда его первый конструкт сорвался с поводка, разворачиваясь на ходу в такую же стену огня, только гораздо выше и плотнее, Петя, на автомате запустил ей вслед, но с гораздо большей скоростью, ещё один конструкт напитанный стихией воздуха.

Зачем он так сделал, впоследствии он так себе и не смог ответить, но в тот момент словно что-то заставило поступить его именно так.

Только спустя мгновение он похолодел, когда осознал, что сотворил и чем это могло обернуться не только для него, но и для тех, кто в данный момент находился в аудитории.

Но, вместо того, чтобы дестабилизировать созданное огненное цунами, воздушный конструкт впитался в структуру своего собрата. К огромному облегчению Полозова.

Вспыхнув в месте попадания, будто кто-то огромный сильно дунул на пламя, конструкт бесследно растворился, а стена огня, неистово взревев, ударилась во вражескую, полностью поглотив её. Вот только на этом её движение не остановилось.

Будто получив новую порцию сил, огненная стихия, уже ничем не сдерживаемая, была готова накрыть аудиторию, но ректор, в очередной раз, доказал блестящее знание своего предмета.

Иначе, чем спущенной заготовкой Дмитрия Аристарховича, Полозов не мог объяснить возникшую на пути стены прозрачную синеватую сеть, в которую и ударилась Петина стена огня.

Парень ещё успел подумать, что это крупно-ячеистое недоразумение, что выбросил ректор, сейчас исчезнет, но произошло всё с точностью до наоборот.

Полозов примерно знал принцип газовой горелки (доводилось видеть такую у Клина в лавке), поэтому то, что произошло при столкновении двух заклинаний, больше всего было похоже на то, что Петиному огненному заклинанию просто прикрутили вентиль, заставив огонь моментально спасть, а после и вовсе исчезнуть.

Вместе с пламенем расстворилась и странная сеть, явив ошарашенные глаза студиузов в аудитории. Большинство из этих взглядов были направлены на Полозова, отчего, в один момент, ему стало весьма неуютно под ними.

«От меня скоро будут шарахаться, — с грустью констатировал парень. — Сначала вода у Зелёнки, потом огонь… Сейчас вот снова огонь…».

— Добрый день, — Петя постарался, чтобы его приветствие прозвучало, как можно невозмутимей. Заметив недобрый взгляд Уварова, парень подобрался, уже готовый отвечать на неудобные вопросы. — Прошу прощения за опоздание, Дмитрий Аристархович. Непредвиденные обстоятельства, от меня не зависящие. Могу я сесть на своё место?

Несколько секунд ректор взирал на него прищуренным взглядом, после чего, неожиданно, на его волевом лице проступила предвкушающая улыбка, больше похожая на оскал. Дмитрий Аристархович несколько раз хлопнул в ладоши, обозначая аплодисменты, чем вообще поверг Петю в крайнюю стадию уныния.

«Кажется, я только что доигрался, — снова мрачно подумалось Полозову. — Иначе с чего он такой веселый? Значит, манекен? Отличное начало нового дня».

«Манекеном» студиозы, обычно, называли неудачливого и проштрафившегося собрата, которому не повезло ассистировать преподавателю. Незавидная участь, особенно если это ректор или та же Зелёнка.

— Браво, Пётр, — продолжал улыбаться Уваров. — Я тридцать лет преподаю в этом колледже, но столь эффектного появления студиоза на моей лекции я даже и не вспомню. Это было весьма впечатляюще. Примите искренние поздравления и восхищения вашей скоростью воплощения конструктов, реакцией и смекалкой. Додуматься дополнить огненную стену конструктом воздуха, в столь критической и неоднозначной ситуации, сможет далеко не каждый. Браво!

— Спасибо, — настороженно произнёс Пётр, подсознательно ожидая подвох. В том, что он просто обязан здесь быть, парень был уверен, ровно как и в том, что его фамилия Полозов. — Разрешите присесть?